Вонг Шу, добрых дел мастер

Удивительным образом так наструктурировал себе свободное время, что не то, чтобы было время на чтение, но и… впрочем, не хочу о грустном. В сентябре я читал:

1. Владимир Орлов “Альтист Данилов”

Это – первая книга цикла “Останкинские истории”. Лет десять назад я уже принимался за неё по чьему-то совету, но книгам, как и вину, должно настать время. Тогда – не смог, что-то остановило. То ли слишком юн был, то ли… Сейчас прочёл с удовольствием. Фантастический реализм и сатирическая фантастика, зима в Москве 70-х, демон, которому больше пошёл бы нимб и музыка, музыка, музыка – в особенности интересны отсылки к музыке экспериментальной. Я получил большое удовольствие. Рекомендую.

2. Барбара О’Брайен “Необыкновенное путешествие в безумие и обратно: Операторы и Вещи”

Книга-автобиография, рассказывающая о полугодовой шизофренической одержимости автора своим подсознанием, воплотившимся в множественные галлюцинаторные личности, взаимодействующие с сознанием автора различными способами. Самое интересное в том, что мы можем видеть, как подсознание продолжает опекать носителя съехавшей крыши. А самое удивительное – Барбара поправилась и написала эту книгу. Простое и увлекательное чтение для тех, кто помнит курс общей психологии и популярные теории психоанализа. Куплю в бумаге, поставлю рядом с Фрейдом.

3. Виктор Пелевин “Любовь к трём цукербринам”

Пелевин снова предсказуемо злободневен. Я полагаю, что его самого это не волнует, но актуальность большей части отсылок и каламбуров в его произведениях уже через год после выхода книги испытывает феномен полураспада, лет через десять же будет вовсе неясно. Кто-нибудь помнит, над кем посмеялся автор во фразе “Рапидшер Вербицкий, математик года по версии GQ”? Здесь то же самое, но судя по тому, как пылают шапочки на русской либеральной общественности (которая хороша лишь тем, что всё, что она может поджечь — это пресловутая шапочка, а всё, что она может устроить — это истерика в комментариях), Виктор Олегович именно ЗЛОБОдневен. Но всё во имя добра, конечно, и уроки дзена для самых маленьких, конечно же, included.

P.S. Именно в связи с Пелевиным мне крайне интересен вторичный книжный рынок в России, который мне ещё предстоит исследовать и о котором я, несомненно, напишу. Дело в том, что шесть или семь прекрасно изданных томов его творчества занимали место в нашем семейном книжном шкафу, сейчас они занимают место на книжных полках в загородной резиденции, но именно занимают, вряд ли у меня возникнет желание перечитывать (ну, разве что, “Generation П”). Отсюда вопрос — возможно ли будет продать их истинным ценителям? Без особой выгоды, просто из любви к искусству. Не обучен я выбрасывать книги, не обучен. И даже оставить их в подъезде на раздачу побаиваюсь.

Mirrored from Дело мастера Шу.