Вонг Шу, добрых дел мастер

Перед каждым писателем встаёт вопрос откровенности самому себе. Каждый предпочитает решать этот вопрос своеобразно. Некоторые разводят длинные и пространные «теории всего». Некоторые — холодно и отрешённо препарируют своё мировоззрение. Если ты по натуре клоун, то начинаешь шутить шутки. Не путайте с теми, кто иронизирует. Особенно, если делает это тонко. Это — мастера писать смешно о необходимом. Неизбежном, сказал бы я. А настоящие даосы слова говорят и пишут смешное так, что от этого ещё немножечко грустно. Я их понимаю, но мне не с ними.

Если быть экзистенциально честным, то мысли, приходящие в голову, надо перекладывать в текст немедленно. Любые. Вот одна из них.

Ни в чём в этой жизни нельзя быть уверенным, кроме одного — жизнь конечна. Эта точка настолько детерминирована, что только она и является единственным стабильным пунктом в жизни человека. Ни до, ни после — нельзя быть уверенным ни в одном шаге, событии, решении. Люди, которые верят — они думают, что события «после» столь же детерминированы, как и сама точка отсчёта, но подтвердить либо опровергнуть эту точку зрения просто некому. Значимое событие, что и говорить.

Не зря говорили древние японцы о пути самурая, как пути смерти. Уверен, что в этой цели, в этом высказывании было очень много смыслов — не только самопожертвенная верность своему сюзерену, но и понимание важности конца пути. В высказывании есть слово «путь», восточные мыслители и практики вообще очень уважают это понятие. В нём, опять же, видится ключевой смысл — не приближать и не оттягивать конец пути. Наверное, это и есть самая большая писательская честность — знать, когда пришла пора поставить точку. И никаких там лирических троеточий.

Говорят также, что лучший способ рассмешить б-га — поведать ему о своих планах. Говорят, что «дорогое мироздание» программируется, но иногда просто ради шутки преподносит «программисту» строго противоположное написанному «коду».

Учитывая предыдущий абзац, и отдавая себе отчёт, что я не знаю, за каким поворотом пути сидит в кустах очень худой гаишник с крайне острым жезлом, всё равно боюсь, что точка может оказаться ближе, чем мне кажется. Раньше я боялся только за себя, теперь больше за тех, кто за меня держится. Хотелось бы ещё писать и писать, и ощутить момент точки ровно тогда, когда «текст» подойдёт к логическому завершению, когда станет понятно, что написано хорошо и верно, история увесиста и интересна. Тогда мне не нужен будет даже тот пресловутый «стакан воды», неизменный герой юмористических произведений короткого разговорного жанра. Я перелистаю рукопись, и пусть у меня щемит сердце и наворачиваются слёзы.

Я вспомню блеск солнца на первом «настоящем» рыболовном крючке. Боль от укуса пчелы. Запах летнего дождя. Звук, с которым сходит стружка с ивового прутика. Ощущение содранной коленки. Медали деда и салюты в начале мая, смешанные с раскатами далёкого грома, как отзвуки далёкой войны. «Деда, я тоже буду солдатом». Вспомню сказки, которые придумывала на ходу и тут же рассказывала мне бабушка. Вспомню, как отец видел всё, но не вздумал разнимать двух дерущихся мальчишек, одним из которых был я — наверное, это был один из самых главных уроков мне. Вспомню многие умные вещи, которые говорила мне в детстве мама — смысл многих из них я понял только сейчас. Вспомню, как перематывалась кассета на кохиноровском карандаше. Первый поцелуй, наверное, не вспомню — ничего интересного. Вспомню чёрное окно консоли, глотающее неумелые юношеские стихи. Плеск волн. Запах сирени на набережных. Разговоры, споры, бесконечные пикировки. Ругань до рукоприкладства и примирения. Микрофон в руке и ритмически аранжированные слова, которые я в него произношу. Вспомню радость жены, когда задал ей крайне важный вопрос. И другую её (и мою) радость, когда одним сентябрьским днём она поведала мне последние новости. Вспомню, как ребёнок, забавно вскидывая ноги, неумело вышагивает, держась за палец, отпускает, пугается, шлёпается на попу и тут же улыбается почти беззубым ртом. Другой микрофон, другие слова. Вспомню ощущение свалившейся с плеч скалы. Много ощущений, много скал перетаскал. Теплоту ключа и свежий запах сосновых досок и древесного лака внутри нового дома. Вспомню все мудрые слова, которые произносили хорошие люди, с которыми меня свела судьба. В идеале было бы интересно вспомнить каждое мгновение — даже те, за которые было стыдно. Надеюсь хотя бы тогда окончательно понять, что всё это — опыт. Если это ощущение придёт, тогда и точку можно будет ставить смело. Это будет значить, что я жил, а не существовал.

В конце концов мы все — пустота, из пустоты возникаем и в неё же и возвращаемся. Точку ставить не страшно. Страшно ставить её, хотя бы не попытавшись доказать обратное.

Запись опубликована дело мастера Шу. You can comment here or there.